Неточные совпадения
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка —
сила, бодрость. Приехал в Россию, — надо было к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели
надел халат, перестал одеваться к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.
Стремительные глаза Лютова бегали вокруг Самгина, не в
силах остановиться на нем, вокруг дьякона, который разгибался медленно, как будто боясь, что длинное тело его не уставится в комнате. Лютов обожженно вертелся у стола, теряя туфли с босых ног; садясь на стул, он склонялся головою до колен, качаясь,
надевал туфлю, и нельзя было понять, почему он не падает вперед, головою о пол. Взбивая пальцами сивые волосы дьякона, он взвизгивал...
— Oui, monsieur! — изо всех
сил подтвердила Альфонсина и бросилась сама отворить мне дверь в коридор. — Mais ce n'est pas loin, monsieur, c'est pas loin du tout, ça ne vaut pas la peine de mettre votre chouba, c'est ici près, monsieur! [Да, сударь! Но это недалеко, сударь, это совсем недалеко, не стоит
надевать шубу, это совсем рядом! (франц.)] — восклицала она на весь коридор. Выбежав из комнаты, я повернул направо.
Снегурочка, да чем же
Встречать тебе восход Ярила-Солнца?
Когда его встречаем, жизни
сила,
Огонь любви горит у нас в очах,
Любовь и жизнь — дары Ярила-Солнца;
Его ж дары ему приносят девы
И юноши; а ты сплела венок,
Надела бус на шейку, причесалась,
Пригладилась — и запон, и коты
Новехоньки, — тебе одна забота,
Как глупому ребенку, любоваться
На свой наряд да забегать вперед,
Поодоль стать, — в глазах людей вертеться
И хвастаться обновками.
Староста церкви говорил, правда, что они на другой же год померли от чумы; но тетка моего деда знать этого не хотела и всеми
силами старалась
наделить его родней, хотя бедному Петру было в ней столько нужды, сколько нам в прошлогоднем снеге.
Для помещиков эта операция была, несомненно, выгодна. Во-первых, Чумазый уплачивал хорошую цену за одни крестьянские тела; во-вторых, оставался задаром крестьянский земельный
надел, который в тех местах имеет значительную ценность. Для Чумазого выгода заключалась в том, что он на долгое время обеспечивал себя дешевой рабочей
силой. Что касается до закабаляемых, то им оставалась в удел надежда, что невзгода настигает их… в последний раз!
Однако у меня почему-то недостало
силы уехать. Я до конца вечера мрачно простоял на одном месте, и только когда все, разъезжаясь, столпились в передней и лакей
надел мне шинель на конец шляпы, так что она поднялась, я сквозь слезы болезненно засмеялся и, не обращаясь ни к кому в особенности, сказал-таки: «Comme c’est gracieux». [Как это мило (фр.).]
— Государь, пусть будет по-твоему! Я стар и хвор, давно не
надевал служилой брони; но в божьем суде не
сила берет, а правое дело! Уповаю на помощь господа, что не оставит он меня в правом деле моем, покажет пред твоею милостью и пред всеми людьми неправду врага моего!
Пепел(равнодушно). А куда они — честь, совесть? На ноги, вместо сапогов, не
наденешь ни чести, ни совести… Честь-совесть тем нужна, у кого власть да
сила есть…
Истратив запас красноречья,
Почтенный мужик покряхтел,
«Да, вот она, жизнь человечья!» —
Прибавил — и шапку
надел.
«Свалился… а то-то был в
силе!..
Свалимся… не минуть и нам!..»
Еще покрестились могиле
И с Богом пошли по домам.
Муров. Я этого не знал; я думал, что это так, золотая безделушка, не представляющая никакого документа. Ну, да это все равно. Добрые люди обещали мне никогда не снимать с него медальона. Они, вероятно, считали его за какой-нибудь талисман или амулет, имеющий таинственную
силу, или за ладанку, которую
надевают детям от грыжи.
По сухому почти месту, где текла теперь целая река из-под вешняка, были заранее вколочены толстые невысокие колья; к этим кольям, входя по пояс в воду, привязывали или
надевали на них петлями морды и хвостуши; рыба, которая скатывалась вниз, увлекаемая стремлением воды, а еще более рыба, поднимавшаяся вверх по реке до самого вешняка, сбиваемая назад
силою падающих волн, — попадала в морды и хвостуши.
— Наконец, преследуемый зверь утомится совершенно, выбьется из
сил и ляжет окончательно, или, вернее сказать, упадет, так что приближение охотника и близкое хлопанье арапником его не поднимают; тогда охотник, наскакав на свою добычу, проворно бросается с седла и дубинкой убивает зверя; если же нужно взять его живьем, то хватает за уши или за загривок, поближе к голове, и, с помощию другого охотника, который немедленно подскакивает,
надевает на волка или лису намордник, род уздечки из крепких бечевок; зверь взнуздывается, как лошадь, веревочкой, свитой пополам с конскими волосами; эта веревочка углубляется в самый зев, так что он не может перекусить ее, да и вообще кусаться не может; уздечка крепко завязывается на шее, близ затылка, и соскочить никак не может; уздечка, разумеется, привязана к веревке, на которой вести зверя или тащить куда угодно.
Событие вспять не пойдет; однажды начав разоблачаться и показав нам торс поразительной прелести, истина не
наденет снова покрывала из ложного стыда; она знает
силу, славу и красоту наготы своей [Следующая статья посвящена будет исключительно дилетантам-романтикам.].
Ходим в церковь с женой, встанем рядом в уголок и дружно молимся. Молитвы мои благодарные обращал я богу с похвалой ему, но и с гордостью — такое было чувство у меня, словно одолел я
силу божию, против воли его заставил бога
наделить меня счастьем; уступил он мне, а я его и похваливаю: хорошо, мол, ты, господи, сделал, справедливо, как и следовало!
Если принять в соображение, что редко — вернее, никогда — субъект не обнаруживает стремления
надеть их добровольно и что, стало быть, их
надевают силой, то станет понятно, почему Яшка приравнивал процесс надевания нарукавников к смерти.
— Не могу я, матушка, снести иноческой жизни — не в
силах черной рясы
надеть.
«Иго мое благо». Люди
надевают на себя ярмо, не по ним сделанное, и впрягаются в воз не по их
силам. Ярмо не по себе и воз не по
силам, — это жизнь для блага своего тела или для телесного блага других людей. Благо только во всё большем и большем сознании в себе бога. Только это ярмо сделано как раз по
силам людей, и ему-то учит Иисус. Попробуйте и узнаете, как ладно и легко. Кто захочет узнать, правду ли я говорю, пусть попытается делать то, что я говорю, — сказал Иисус.
Восточный человек бесился, выходил из себя и жестоко испытывал то самое чувство, которое — увы! — он еще почти вчера называл гнусным и недостойным порядочного человека, проповедуя, что чувство это совершенно тождественно с теми побуждениями, в
силу которых пошляки и подлецы не позволяют другому человеку
надеть своего носильного платья или брезгают пить из одного и того же стакана одну и ту же воду.
И первую чету Бог
наделил благословением на царство в мире, на умножение
сил духовных и на размножение.
И преклоняется человек, потому что нет
сил нести себя, и нечем жить.
Надевает на лицо маску, страстно старается убедить себя, что это и есть его лицо. Но вдруг нечаянно спадает маска, открывается на миг подлинное лицо, — и слышны странные загадочные речи...
У Анны есть сын Сережа. В него она пытается вложить весь запас женской
силы, которым ее
наделила природа. Она пытается стать только матерью, — единственное, что для нее осталось. Но мать и жена неразъединимо слиты в женщине. Жажда любви не может быть возмещена материнством. Анна только обманывает себя. «Роль матери, живущей для сына, — замечает Толстой, — роль, которую она взяла на себя в последние годы, была отчасти искрення, хотя и много преувеличена».
Тетя Родайка, сама страшно волнуясь, едва находит в себе
силы открыть футляр с очками,
надеть последние, подойти к окну и прочесть крупным, мужским почерком набросанные строки.
Она щедро
наделила мужчин
силой, выносливостью и упорством среди военной бури особенно.
— Оно, знаете, в нашей жизни человек подлеет ужасно быстро, ужа-асно!.. Совсем особенная философия нужна для нее:
надень наглазники, по сторонам не оглядывайся и иди с лямкой по своей колее. А то выскочишь из колеи, пойдет прахом равновесие и… жить не станет
силы. Изволите видеть? Не станет
силы жить!
Тася с трудом поднялась с постели и начала одеваться. Боль во всем теле, утихшая было на время, пока она лежала, возобновилась снова с удвоенной
силой. С большим напряжением
надела Тася короткие, обтяжные панталончики и туфли, приладила шапочку на своих стриженых кудрях и вышла в темный проход, ведущий на сцену.
В четвертой сцене Корделия, разговаривая с врачом, рассказывает о том, что видели Лира, как он, совсем сумасшедший,
надев для чего-то на голову венок из разных сорных трав, где-то блуждает, и что она послала солдат разыскивать его, причем говорит, что пусть все тайные врачебные
силы земли брызнут в него в ее слезах и т. п.
Не теперешняя наша мелкая неудача
надела на меня темные очки. Давно уже мне начинает казаться, что мы обманываем себя и не видим кругом того, что есть. Повторяем грозные фразы о своей
силе и непримиримости, в волны спадают, спадают, и скоро мы будем на мели.
— Не пойму, что-то мудрено для меня. Вот видишь, если все это правда, если он не связался с нечистою
силой,
наденет ли он мой тельник?
От Усталова бросился в Мариинский рынок, из Мариинского в Гостиный Двор, из Гостиного в Никольский рынок, из Никольского на Васильевский остров в Андреевский, а оттуда домой на Черную Речку, где по
силе данной мне власти обругал лакея и почил от трудов моих,
надев генеральский халат.
Положение Тении стало ужасно, а Раввула продолжал не допускать ее в темницу и в самом деле
надел вдвое более тяжкие оковы на Фалалея и стегал его утром и вечером жилой; но и после этого и Фалалей, и Тения все-таки еще оставались непреклонны. Столько
силы для перенесения бедствий они почерпали во взаимной любви друг к другу!..